Xenia Novikova and Hannelore Fobo
works by (E-E) Evgenij Kozlov (left) and Metsur Volde (right) |
Artists: Georgy Guryanov, (E-E) Evgenij Kozlov, Timur Novikov, Andrey Khlobystin, Vladislav Mamychev-Monro, Vadim Ovchinnikov, Metsur Volde, Denis Egelsky, Irena Kuksenayte, Marina Fedorova and others |
Художники: Георгий Гурьянов, (E-E) Евгений Козлов, Тимур Новиков, Андрей Хлобыстин, Владислав Мамышев-Монро, Вадим Овчинников, Metsur Volde, Денис Егельский, Ирена Куксенайте, Марина Федорова и другие.
|
Andrey Khlobystin: "Zen-dandyism" (left)
Georgy Guryanov "Self-portrait" (right) |
НАГОЙ ТЕЛОМ И ДУШОЙ
«Как я хожу, во что одеваюсь,
что говорю — это и есть
произведение
современного искусства»
Георгий Гурьянов
«Он очень красив, возможно, самый красивый из всех, кого я встречал в Советском Союзе» - написал о художнике и музыканте группы «Кино» Георгии Гурьянове (1961–2013) американский писатель Эндрю Соломон. Создание собственного идеального образа занимало Георгия на протяжении всей его жизни. Ища возвышенных отношений, он понимал, что воплотить завет «возлюби ближнего своего, как самого себя» не возможно не освободив собственный дух. От этого проистекала его требовательность к себе, друзьям и искусству. В то время, как советская этика продолжала настаивать на подчинение индивидуального коллективному, в начале 1980-х на улицах Ленинграда появились модники-неоромантики - воспетые Цоем «бездельники», могущие позволить себе роскошь заботы о себе. Прекрасный образ – базовый мотив русского искусства стал актуален в жизнетворчестве этих героев – нарциссов и хулиганов, занимавшихся всеми видами творчества одновременно. Эти люди совершили культурный переворот в СССР и стали центральными фигурами нового художественного пантеона. Образ обнаженного, подобно древнегреческим богам, воинам и атлетам героя Георгий воплощал буквально, стоя в полный рост на сцене жизни, считая, что мужчина лучше всего выглядит обнаженным, и только если ему нечем блеснуть, должен облекаться в элегантный костюм. Туалет Георгия в присутствии поклонников возрождал многочасовые церемониалы версальского двора Короля-Солнца. Для художников «следящих за собой», внешнее, «поверхностное» становится необычайно важным. В условиях крушения идеологии и старых «несущих конструкций» бытия, их искусство сосредоточивается на поверхности, подвергаемой тщательной ретуши, и фактурах, еще не успевших затвердеть в сюжете и тексте.
Художники эпохи, когда казавшийся незыблемым мир рассыпался на множество дробных частей, обзаводятся разнообразными «аватарами», которые лелеялись, как произведения искусства. Среди переливчатых масок Владика Монро, стратегических и камуфляжных ролей Тимура Новикова, «аватары» Гурьянова, моделями для которых в разное время становились Маяковский, Бонд, спортсмены и моряки, отличаются идеальностью непреклонного и одинокого «тела скалы». Искренность и внутренняя честность – необычайное достоинство посреди разверзнувшегося хаоса – вот путь, указанный людьми поколения Гурьянова. Человек, занимающийся собой, становится необыкновенно притягателен для окружающих. В дружеском кругу, в основе которого располагалась группа «Новые Художники», было создано множество портретов. Георгий был благодарной натурой, и по многочисленным работам его друзей мы можем проследить всю эволюцию его образа от огнеголового нью-вейвера до статуарной «иконы стиля» Неоакадемизма и Новой Серьезности. При жизни взыскательный Гурьянов не выпустил ни одного своего альбома, и этот скромный каталог – первое издание ему посвященное.
Андрей Хлобыстин, 2014
|